Странствия убийцы [издание 2010 г.] - Хобб Робин (книги серии онлайн .TXT) 📗
В какой-то момент шут сделал жест в сторону низкорослого растения, усыпанного крошечными белыми бутончиками.
— Наверное, в Оленьем замке уже весна, — тихо сказал он и быстро добавил: — Не обращай на меня внимания. Прости.
— Тебе лучше? — спросил я, решительно выкидывая из своего сознания весенние цветы, пчел и свечи моей Молли.
— Немного. — Голос шута дрожал. Он сделал быстрый вдох. — Нельзя ли нам идти помедленнее?
— Мы скоро разобьем лагерь, — ободрил я его, зная, что сейчас мы не можем останавливаться.
Я чувствовал настойчивый зов и был уверен, что он исходит от Верити. Это имя я тоже выкинул из своего сознания. Даже при дневном свете на большой дороге я боялся, что глаз Регала рядом и если я снова увижу его, то уже не смогу вырваться. Я надеялся, что Уилл, Каррод и Барл замерзли и проголодались, но быстро понял, что и об этом я не могу думать, не подвергая себя опасности.
— Ты уже болел так раньше? — спросил я у шута главным образом для того, чтобы подумать о чем-нибудь другом.
— Да. В Голубом Озере. Моя королева истратила все деньги, чтобы найти комнату, в которой я мог бы укрыться от дождя. — Он повернул голову и посмотрел на меня. — Думаешь, это могло быть виной?
— Виной чему?
— Тому, что ее ребенок родился мертвым…
Его голос прервался. Я пытался вдуматься в эти слова.
— Я не думаю, что этому была какая-то одна причина, шут. Она слишком много пережила, пока вынашивала его.
— Баррич должен был пойти с ней и оставить меня в Оленьем замке. Он бы лучше позаботился о ней. Я был не в состоянии думать тогда…
— В таком случае я был бы мертв, — заметил я. — И послушай, шут, нет смысла играть в эту игру с прошлым. Сегодня мы здесь и только с этого места можем делать ходы.
И в это мгновение я внезапно нашел решение задачи Кеттл. Оно стало таким очевидным, что я никак не мог понять, почему не видел его раньше. Потом понял. Каждый раз, когда я изучал доску, я думал, как могло создаться такое жалкое положение. Все, что я видел, — это бессмысленные ходы, предшествовавшие моим. Но эти ходы не имели значения, раз в моей руке сейчас был черный камень. Я слегка улыбнулся, погладив камешек пальцем.
— Сегодня мы здесь, — эхом отозвался шут, и я почувствовал, что его настроение соответствует моему.
— Кетриккен сказала, что на самом деле ты, может быть, вовсе и не был болен, что это… характерно для твоего рода. — Я чувствовал себя неловко, даже столь осторожно приблизившись к этому вопросу.
— Возможно. Смотри-ка. — Он снял варежку, потом поднял руку и провел ногтями по щеке. На ней остались сухие белые следы. Он потер их, и кожа осыпалась под его руками. Кожа на тыльной стороне его ладони тоже шелушилась, как после ожога.
— Так бывает, когда обгоришь на солнце. Думаешь, это из-за погоды?
— Тоже может быть. Если все будет как в прошлый раз, кожа начнет чесаться и шелушиться по всему телу. А когда это прекратится, я стану темнее. У меня глаза изменились?
Я посмотрел шуту в глаза. Хотя я знал его очень давно, мне все равно было нелегко определить, потемнели ли его бесцветные глаза.
— Может быть, они стали чуть темнее. Не больше, чем поднесенный к свету эль. И что с тобой будет? Ты и дальше будешь темнеть после лихорадки?
— Возможно. Не знаю, — признался он через несколько мгновений.
— Как ты можешь не знать? — спросил я. — Как выглядели твои родители?
— Как ты, глупый мальчик. Они были люди. Где-то в моем роду был Белый. Во мне, как это случается, но редко, проявилась его древняя кровь. Но я настолько же Белый, насколько человек. Ты думаешь, в моем народе все такие, как я? Нет, я ненормален даже среди тех, в ком течет такая же смешанная кровь. Думаешь, Белые Пророки рождаются в каждом поколении? Нас бы никто не принимал всерьез, если бы это было так. Нет. На время моей жизни я единственный Белый Пророк.
— Но разве твои учителя не могли рассказать тебе, чего следует ждать? Ты ведь говорил, что у них есть какие-то записи…
Он улыбнулся, но в его голосе была горечь:
— Мои учителя были слишком уверены, что знают, чего ожидать. Они планировали вести мое обучение так, чтобы открыть мне то, что, по их мнению, я должен узнать лишь тогда, когда, опять же по их мнению, придет для этого время. Когда мои пророчества разошлись с тем, чего они ждали, мною были недовольны. Они пытались интерпретировать мне мои собственные слова! Но когда я попытался заставить их понять, что я — Белый Пророк, они не смогли принять этого. Они показывали мне разные летописи, пытаясь объяснить, какая чудовищная наглость движет мною. Но чем больше я читал, тем больше росла моя уверенность. Я пытался объяснить, что мое время уже пришло. Они отвечали только, что мне следует ждать и учиться, чтобы быть уверенным. Мы не были в восторге друг от друга, когда расстались. Думаю, они были поражены, обнаружив, что я ушел от них таким молодым, хотя я и предсказывал им это задолго до ухода. — Он взглянул на меня со странной виноватой улыбкой. — Может быть, если бы я остался и продолжил обучение, мы бы лучше знали, как спасти мир.
Я почувствовал, как внезапно что-то сжалось у меня в животе. Я уже начал полагаться на веру в то, что хотя бы шут точно знает, к чему мы идем.
— Что же на самом деле ты знаешь о будущем?
Он набрал в грудь воздуха, потом выдохнул.
— Только то, что мы вместе строим его, Фитци-Фитц. Мы строим его вместе.
— Я думал, ты изучил все эти писания и пророчества…
— Изучил. И когда я был младше, я видел много снов и у меня бывали видения. Но я уже говорил тебе — там нет ничего определенного. Вот посмотри, Фитц. Если бы я показал тебе шерсть, ткацкий станок и ножницы, мог бы ты посмотреть на это и сказать: «О, вот куртка, которую я завтра надену»? Но когда куртка уже на тебе, легко оглянуться назад и сказать: «Да эти вещи предсказывали куртку».
— Тогда какая в этом польза? — спросил я с отвращением.
— Польза? — переспросил шут. — Ах, я никогда не думал об этом так. Польза…
Некоторое время мы шли молча. Я видел, какого труда ему стоит шагать вровень со мной, и жалел, что нельзя было оставить одну из лошадей и провести ее через оползень.
— Ты можешь читать приметы погоды, Фитц? Или следы животных?
— Что касается погоды, то только некоторые. В следах животных я разбираюсь лучше.
— Но и в том и в другом ты всегда уверен, что прав? Нет. Никогда до рассвета не знаешь, каков будет следующей день, а пока не загонишь зверя, не знаешь, удастся ли это тебе. Так и с чтением будущего. Я никогда не знаю… Пожалуйста, давай остановимся. Хотя бы на минутку. Я хочу отдышаться и сделать глоток воды.
Я неохотно согласился. Прямо у дороги лежал поросший мхом камень, и шут уселся на него. Недалеко от нас росли вечнозеленые деревья. Приятно было снова видеть их. Я сошел с дороги, чтобы сесть рядом с шутом, и внезапно ощутил: дорога звучит. Голос дороги был тихим, как жужжание пчелы, и я заметил его, только когда вдруг перестал слышать. Я зевнул, чтобы прочистить уши, и внезапно в голове у меня прояснилось.
— Много лет назад у меня было видение, — заметил шут. Он выпил еще немного воды, потом передал мне мех. — Я видел черного оленя, который поднимался с ложа из блестящего черного камня. И когда я впервые увидел черные стены Оленьего замка, поднимающиеся над водами, я сказал себе: ага, вот что это значило. А теперь я вижу, как юный бастард, на гербе которого тоже олень, идет по дороге, сделанной из черного камня. Может быть, сон означал именно это? Но видение было должным образом записано, и когда-нибудь, много лет спустя мудрые люди решат, каково было его значение. Вероятно, это случится, когда и ты, и я уже будем мертвы.
Я задал вопрос, который давно мучил меня:
— Кеттл говорит, что есть предсказание о моем ребенке… ребенке Изменяющего.
— Есть такое, — спокойно признал шут.
— Значит, ты считаешь, что нам с Молли предстоит потерять Неттл, посадив ее на трон Шести Герцогств?
